Люблю её читать. Да и вообще Как же я люблю детали обыденности нашей. Присмотришься, поймаешь фокус – и столько жизни в них обнаруживаешь.
Утро. Под ноябрьским дождём возле ларька киснут мандарины в большом ящике. «Сочн., без кост.» – обещает нам комментарий на картонке. Такой вот скромный маркетинг. Никаких тебе «эко», «без гмо», «авторские», «орошённые слезами девственниц» или, того хуже, «латающие дырявый кишечник». Всё просто и ясно, как божий день.
Из широких окон ларька с лёгким вызовом взирают на прохожих полные бордовые яблоки (кровь с молоком, русская девичья стать), крапчатые груши с кривыми верхушками-колпачками, угрюмые тёмные сливы («и все засмеялись, а Ваня заплакал» – помните?); без стеснения обнажающие свои красные внутренности последние арбузы; крупные комки картофелин, словно неловко слепленные из песка руками двухлетнего; помидоры-близнецы с глянцевитой шкуркой; вытянутые солдатиками огурцы с россыпью мурашек; разлохмаченные капустные головы. Тесные ряды — игла не влезет. Красочное изобилие, подсвеченное лампой накаливания, точно сцена — театральным софитом, и украшенное благородным венцом из стеклянных сосудов с гранатовым соком.
Королева царства – темноволосая женщина средних лет – сурьмит брови, серьёзно глядя в крошечное зеркало, которое держит в одной руке. Она только взошла на трон, и пока никто не мешает ей властвовать над разноцветными подданными.
Только мандарины отчего-то на улице. Прижимаются друг к другу мокрыми янтарными боками и редкими листьями. То ли недоумевают, почему пришлись не к месту, то ли дожидаются своего часа — новогоднего, шумного, бутафорского, недолгого.
Как люди, которым когда-то всего было вдосталь, а теперь они и понятия не имеют, куда применить себя. Стоят, мокнут, ждут, ждут. «Сочн., без кост.»
